class="p1">— Ламы в этом смысле не сильно отличаются, — развел я руками. — Но решить эту проблему можно — у вас мало пастбищ, а у нас очень много неиспользуемой земли. Предлагаю вам этим воспользоваться — мы выделим вам особую зону, на которой вы сможете пасти свой скот. Немного неудобно в плане логистики — готовую продукцию придется везти в Корею, но, на мой взгляд, это неплохой выход из ситуации.
— Я поговорю об этой идее с товарищами, — пообещал Юра.
Можно и полей под распашку выделить — пусть сами распахивают, сами сеют, сами жнут. Ну дофига у нас земли, почему бы не дать на прокат? Но вернемся к истории:
— Четырнадцатого июля 1810 года Сантьяго окутало народное восстание, положившее начало войне за независимость Чили, продлившейся долгих восемь лет. По ее итогам Чили получило право на самостоятельную жизнь. Какое-то время им было не просто — в 1822 и 1835 годах здесь случилось два масштабных землетрясения. Новый виток развития начался в 1870-е — здесь начала развиваться горная промышленность. Не будем удивляться при виде дворцов — их построили местные горняки-капиталисты.
— Пустая трата прибавочной стоимости, — кивнул Ким.
Некоторые выпуски моей «политинформации» в Корее показывают и транслируют по радио. Юра, получается, смотрит, слушает и теперь вот цитирует.
— Дела у чилийского капитализма шли неплохо до Великой депрессии 1929 года, — продолжил я. — Проблемы северного соседа больно ударили по уровню жизни во всей Южной Америке. В данный момент актуальный правитель Сальвадоре Альенде плотно взялся за развитие столицы и ее агломерации. Увы, его власть ненадежна — американские империалисты пришли сюда слишком давно, чтобы позволить чилийцам вести самостоятельную политику. Наш с тобой визит немного укрепит репутацию президента Альенде, а наши товарищи предложат ему план совместного процветания на случай, если синьор Альенде все-таки решится вести свой народ к светлому будущему. Альтернативный путь — порвать с нами все дипломатические связи и продолжать находиться в рабстве у Америки.
— Наш народ хорошо помнит, каково это — быть колонией, — с решительной миной кивнул Ким. — И я сделаю все от меня зависящее, чтобы указать этому президенту правильный путь.
Читай — будет сидеть и поддакивать льющему сладкие речи Сереже.
Шасси коснулись взлетно-посадочной полосы, нас немного тряхнуло, и самолет начал тормозить. В иллюминаторе — вполне приличного вида терминал. Все же столица не самой нищей страны региона, нужно соответствовать.
Из самолета сразу выйти не разрешили — сначала охрана должна все проверить. А проверять есть кого — снаружи нас ждет целая делегация человек этак на полста. В основном — журналюги и чиновники. Военные и полицейские не в счет, но аэропорт ими просто переполнен, а вон там, за огораживающим летное поле забором, стоит целый танк, а заглушенные движки нашего ИЛа не мешают слышать откуда-то сверху характерный треск — с вертолетов нас тоже охраняют. А это вообще безопасно? А вдруг вертолет бы врезался в нас? Ладно, не мое дело — старшим товарищам нужно доверять.
— Можно, — на правах начальника охраны скомандовал дядя Федя, и мы отправились на выход.
Проходка по устланному ковровой дорожкой трапу с улыбкой на лице — дело привычное, поэтому позволил себе незаметно осмотреться. Над головой — слегка облачное, синее небо. Ничем особо не пахнущий теплый ветерок шевелит волосы — +20, после Дальневосточной зимы — настоящие тропики, и успевший адаптироваться к зиме организм отреагировал потоотделением. Солнышко потихоньку прячется за горами — мы прилетели в вечер, поэтому сегодня в графике только ужин с президентом в его резиденции.
Малознакомый со мной и Кимом народ вежливо зашумел, мы в окружении охраны прошествовали по ковровой дорожке дальше и уперлись в одетого в костюм, упитанного очкастого и усатого пожилого латиноса — собственно синьор президент.
— От лица всего чилийского народа позвольте мне поприветствовать вас в нашей стране, — на очень хорошем инглише поприветствовал он нас.
— Для нас — огромная честь посетить вашу замечательную страну, — ответил я на испанском, пожимая пухлую ладошку.
— Мы очень рады быть здесь, — вторил Ким на корейском, тоже пожимая руку президенту.
Здесь пришлось вмешаться переводчику.
— Принимать сына одного из важнейших политических деятелей нашего века — невероятная честь для нас, — сделал ему приятно синьор Альенде, и мы, минуя терминал, погрузились в лимузин, который повез нас на выход.
— Синьор Ткачев, позвольте принести свои глубочайшие извинения за это прискорбное недоразумение с ламами, — перешел президент на родной испанский. — Виновные в обмане понесут наказание по всей строгости закона.
Переводчик Кима тихонько пробубнил перевод.
— Вам совершенно не за что извиняться, синьор президент, — с улыбкой покачал я головой. — Вы — лидер большой и сложной страны, и я совершенно уверен, что у вас физически нет времени лично контролировать каждую мелкую сделку. Могу ли я попросить у вас возможности взглянуть на «Киберсин»?
— Боюсь, он вас разочарует, — улыбнулся Альенде. — Несмотря на все наши усилия, заставить эту штуку работать как нужно у нас не вышло. Например, недавно на одном из предприятий возник недостаток угля, но «Киберсин» оповестил нас об этом только спустя два дня после того, как проблема была решена.
— Технологии пока недостаточно развиты, — кивнул я. — Но сам факт, что вы смогли увидеть в сети ЭВМ потенциал, вызывает у меня глубочайшее уважение, — скромно потупившись, признался. — Я очень люблю ЭВМ и все, что с ними связано.
— Кибернетика — одна из важнейших наук! — вставил свои пять копеек Юра.
Потому что удалось донести до его отца мысль о важности компьютеров, к нам специальные корейцы в Зеленоград приехали, опыт перенимать.
Мистер Альенде по-отечески улыбнулся и пообещал:
— Что ж, в таком случае сразу после ужина я устрою вам небольшую экскурсию.
Глава 22
— И вот, спустя долгие годы борьбы, мне наконец-то удалось стать президентом, — закончил синьор Альенде рассказ о своей долгой и непростой политической карьере.
По моей просьбе скрашивал нам ужин. А карьера воистину долгая и непростая! Сначала молодой Альенде участвовал в образовании Социалистической партии Чили, за что полгода сидел в тюрьме. Не растеряв идейности, в 37-м избрался в Национальный конгресс, где смог дослужиться до сенатора. С 38-го по 42-й работал министром здравоохранения — именно благодаря ему медицинская помощь стала оказываться беднякам. Далее он возглавил Социалистическую партию и начались большие проблемы — из-за поддержки коммунистами договора о ненападении СССР и Германии (который был нужен нам как воздух — выиграть время на подготовку армии, что бы там антисоветчики не визжали о тупом Сталине, который по их версии до последнего дня и не чесался) социалисты вышли из правящей коалиции, оставив там радикалов всех мастей — в том числе фанатиков-коммунистов. Впоследствии социалисты, положив на мнение Альенде, объединились с радикалами и запретили коммунистическую партию. Нету вертикали власти и партийной дисциплины потому что. Но товарищей понять можно — здешние коммунисты были не сильно приятными людьми, а американских денег хочется до безумия. После этого Альенде собрал другую партию — Народную социалистическую. Эти на выборах 52-го года тоже его кинули, поддержав конкурента. Пришлось вернуться в старую партию и заручиться поддержкой коммунистов. Получившийся альянс обозвали Фронт «Народное действие», и именно от него в президенты баллотировался Альенде. Параллельно он продолжал работать в правительстве — в частности, с 66-го по 69-й год был президентом Сената.
В 69 году Фронт «Народное действие» трансформировали в «Народное единство», вобрав в себя разношерстный околополитический контингент — и социалистов, и коммунистов, и членов Радикальной партии и даже немного христианских демократов. И через год, в заканчивающемся 70-м году, у него наконец-то получилось пробраться в президенты.
История была интересной, но меня больше радовала еда — ужин состоял по большей части из шашлыка разных видов. Гарниром к мясу шли картошечка и рис — последний для Кимов. Еще на столе нашлись вареная кукуруза — сладкая! — и несколько салатов на основе авокадо. Из этого же фрукта сделана «намазка», которую я пару раз просил официанта нанести на хлеб — самому нельзя, я же офигенно важный, вдруг сломаюсь?
Резиденция президента прямо солидная — широкое белокаменное здание в стиле классицизма, с соответствующим внутренним убранством. Город, на который удалось посмотреть по пути, сильно превысил мои ожидания — чисто, многолюдно, бомжей и откровенно нищих не видно. Народ в выборе одежды отдает предпочтение ярким цветам, и как минимум по центру Сантьяго было бы приятно погулять. Не подкачала и архитектура — долгое колониальное прошлое и чуть менее долгое «жирное» время наложили свой
